Вопрос о сословии
Могу отметить с удовольствием, — писал Осипов — что, несмотря на понесенные труды, никто из счетчиков, по-видимому, не раскаивался в том, что взял на себя обязанность шагать по снегу из дома в дом и опрашивать каждого поголовно, причем, иногда о довольно щекотливых сторонах жизни. Этот труд был облегчен содействием полиции, а более всего самим населением. Далее он отмечал, что кажущиеся простыми 14 вопросов переписи во многих случаях оказывались весьма трудными с точки зрения заполнения переписных листов. Казалось бы, чем сложен вопрос об отношении к главе семьи проживающих с ним лиц? Ничем, если все идет по закону. Но оказалось, что весьма много незаконных сожитий, незаконных детей, двусмысленных степеней родства. При опросе все это обнаруживается перед счетчиком, перед толпой сожителей, которые об этом знают, но никогда о сем не говорят. Вопрос о сословии тоже не так прост, как кажется, пока дело не доходит до его определения в отношении конкретного лица. Иной человек — с виду почтенный господин, почти джентльмен, оказывается мещанином, а иногда даже крестьянином, что слышат все окружающие. Другой считает себя сыном сына чиновника. Иному ничего не остается, как сознаться, что он незаконнорожденный и вообще не имеет отчества. Девице подчас приходилось приписать себе кучу детей, отец которых стоял рядом и вроде бы был не причем. Вопрос о грамотности также оказался во многих случаях не из простых. Так, лица, имевшие все признаки образованности, должны были признать, что закончили всего три класса гимназии, больше нигде не учились. В вопросе о вероисповедании достоверные данные часто получить было невозможно. Многие явно неохотно называли себя православными. Что было на самом деле, осталось невыясненным. Безобидный вопрос о занятиях приводил в смущение тех, кто был без места, без определенного вида деятельности.
